Начнем. Сегодня мы начинаем уже вплотную заниматься второй темой. Она у вас записана.
Становление предмета психологии. Мы в прошлый раз остановились на кратком ведении к этой теме и хотя бы коротко определили, что есть предмет. Мы сказали, что у любой науки всегда есть объект и предмет. Так и у психологии. Объект это...
Это человек, его психическая жизнь, его поведение и так далее. А предметы разные. Скажем, предметом может быть сознание, поведение или что-то еще. Главное, что хочется сейчас как бы еще раз подчеркнуть, что там, где есть предмет, там всегда есть и метод.
И по сути дела предмет и метод всегда взаимосвязаны. Но мы договорились о том, что... что начнем рассказ о разнообразных предметах психологии не сразу. Мы знаем, что первым предметом было сознание, и тогда нам нужно как бы еще раз обратиться к философии.
Один раз мы уже обращались, когда говорили коротко о Платоне и Аристотеле. И спросить у философов, у, так сказать, своих старших братьев, а возможно ли наука о сознании? Так и называют.
И вот, как называется первый вопрос, проблема анализа сознания философии. Заметим, уже в философии не древних греков, а философии, которая близка нам, философия, которая появилась в эпоху Возрождения, в новое время, так сказать, уже современная нам философия. Ну и, наконец, последнее, что мы записали, был такой короткий вопрос с наличием кавычек.
В кавычках стояло слово «существует», а вся фраза звучала так «существует ли сознание? ». Но «существует», как мы уже договорились, не как факт нашей жизни.
И каждый знает, что у него есть сознание, это ему очевидно. Существует ли сознание как предмет науки, как предмет психологии, как то, что можно изучать. И тогда давайте сделаем так.
Вновь обратимся не к философии вообще, а к конкретному философу. Философу Яркому. Такие философы в эпоху Возрождения появлялись нечасто, может быть раз в век. И таким философом является француз Рене Декарт.
Проблема анализа сознания у Рене Декарта. И вновь не будем торопиться. Для начала скажем, точнее даже напомним, что философ любой, в том числе Декарт, прежде всего должен себе и нам ответить на вопрос Почему, скажем, мир устроен именно так, а не иначе.
Почему вообще что-то можно изучать? И что такое наука? Не обязательно психология, а скажем физика или химия, любая наука.
И тогда мы подчеркиваем, вопрос центральный, на который отвечает Декарт, базовый вопрос, это что можно изучать научно? И прежде чем говорить о каком-то конкретном предмете, мы должны ответить на этот общий вопрос. Что можно изучать научно?
Эдекард начинает так. Он говорит, у нас, в том числе у нас, в современной жизни, потому что эпоха возрождения нам близка, мы в каком-то смысле от нее себя отсчитываем, всегда существует хотя бы интуитивное различие между жизнью и познанием. Каждый из нас... просто живет, действует, существует и так далее. И это одно.
И совсем другое дело, когда кто-то из нас становится исследователем, субъектом познания, который, например, начинает строить какую-то науку. Жизнь и познание надо различить четче, говорит Декарт, если уж такое различие есть. Тогда он говорит, у жизни и познания разные правила, если угодно, разные способы действия. Что необходимо в жизни, согласно Декар, но не только ему. Что вообще есть такое для нас подлинная человеческая жизнь?
Вообще-то говоря, подлинная, настоящая человеческая жизнь, пусть немножко в высоком смысле, это развитие личности. Мы пока не останавливаемся на том, что есть личность или кто есть личность. Мы пользуемся вновь таким интуитивным пониманием. Когда я действительно существую как человек, я...
развиваюсь как личность это просто привычные нам слова а личность даже интуитивно отличается вот чем личность или человек как личность сам решает возникшие перед ним проблемы проблемы бытовые или проблемы так сказать, высокого порядка, общечеловеческие проблемы. Личностные проблемы бывают разными, но важно, что человек решает их сам. И тогда, что же необходимо для жизни?
Что необходимо человеку для самостоятельного решения проблем? Как бы корень будет уже в слове решения. Декарт так и отвечает.
В жизни нам необходима решимость. Расшифруйте как хотите. Способность рискнуть.
Возможность принять решение в неопределенной ситуации. Когда все до конца просчитать невозможно. Если мы попадаем в ситуацию выбора и начинаем считать, как нам поступить, то весьма возможно, если об этом рассуждает философ, а он всегда рассуждает в принципе, весьма возможно, что мы никогда и не примем решение.
Мы так и будем продолжать рассчитывать варианты. Нужна решимость. И тогда давайте... Сформулируем еще одну проблему, точнее не то чтобы сформулируем, а хотя бы упомянем ее.
Проблема решимости имеет еще и другое название. В философии и психологии это проблема свободы воли. Это старинная проблема, но мне бы хотелось, чтобы для нас с вами ее пояснил психолог, а не философ, потому что все-таки желательно разговаривать с кем-то, кто близок к тебе по проявлению. профессии.
Такой психолог нам известен, это Уильям Джемс. Рядом с Декартом мы ставим Джемса, для того, чтобы тот пояснил нам, что же такое есть решимость или свобода воли. Рассуждаем так.
Есть проблема. Проблема состоит в том, существует ли свобода воли. Если есть проблема, у нее всегда есть два решения. Негативное и позитивное. Рассмотрим сначала негативное решение.
Вот кто-то из нас, например, из нас... Принимает такое решение, свободы воли нет. Что это означает для психолога? Это означает, что все поведение человека, всю его активность, все его поступки, действия и так далее, можно объяснить из внешних причин. Все поступки имеют объяснение.
Например, человек добр, потому что он... Ну не знаю там, потому что он определенной национальности, а другой недобр, потому что он другой национальности. Это, ну, конечно, очень тривиальная иллюстрация того, о чем мы говорим. Можно ввести словечко посерьезнее. Если свободы воли нет, значит, возможно, полное причинно-следственное, причинно-следственное, или иногда говорят так, детерминизм, детерминистическое объяснение поведения.
Как бы цепочка объяснения причины следствий никогда не рвется. А это означает, что у человека нет собственной внутренней активности. У человека и даже шире, у изучаемого нами субъекта нет внутренней активности.
Если всё объясняется внешними причинами, то он как бы ни при чём. Он ни за что не отвечает. И собственной внутренней свободы у него нет.
Хорошо. А есть ли свобода воли? Есть.
То это, говоря коротко, означает, значит человек признает у себя наличие внутренней активности. Наличие возможности поступить самостоятельно, по-своему, подчас наперекор внешним обстоятельствам. И тогда Джеймс начинает рассуждать так.
Кстати говоря, рассуждает он об этом в самом конце своей фундаментальной книги «Психология». Он вообще считает, что проблематика воли это основная проблематика для психологии, ну и прежде всего для психологии личности. И он рассуждает так. Он говорит, например, «Я исследователь». Я пытаюсь доказать научно, что свобода воли есть или ее нет.
Я собираю факты, собираю факты поступки людей. поведение животных и так далее, и так далее. И как бы сравниваю эти факты, кладу их на две чаши весов.
За и против свободы воли, ее наличия. И тогда, опуская детали, можно сказать так, Джеймс приходит к выводу. Доказать наличие свободы воли невозможно.
Доказать наличие свободы воли рациональным способом просто нельзя. Можно было бы сказать нельзя, а кто-то из нас... Уж простите, я кому-то дам маленькую подсказку, извинюсь перед теми, кто это поймет не сразу.
Вместо нельзя можно было бы сказать не стоит. что если объяснишь свободу воли рационально то тем самым она исчезнет если вы объясните свободу полностью детерминистически то это будет уже не свобода это будет что-то другое и джеймс говорит доказать научно нельзя что же тогда делать но и тогда Тогда мы поступаем так, как поступаем в жизни, а не в познании. Джем взвешивал, взвешивал свои весы и то, что там на них лежало, эти факты.
А потом как бы опустил руки, сказал, не надо ничего взвешивать, я просто человек, я никакой не исследователь, теперь говорит Джеймс. И теперь я принимаю решение. Свобода воли есть.
И это и есть первый акт моей свободной воли. Я надеюсь, это понятно. Долго думал.
А потом понял, тут не думать надо, не познавать, а принимать решение, идти на риск. И тогда он пошел на этот риск, и это и было первым... актом его собственной свободной воли. Так бывает у каждого. Если бывает.
И тогда, вы знаете, есть знаменитая притча, которой мы закончим короткий разговор о Джемсе. Эта притча есть у каждого народа, и в общем виде она такова. Две лягушки попадают в банку со сметаной.
С такой вот жидкой кисломолочной средой. Но и в ней не за что держаться, в этой среде они тонут. Иными словами, есть два субъекта, и эти субъекты гибнут. Они находятся в одних и тех же... внешних обстоятельствах эти обстоятельства гибельны на самом деле это конечно не две лягушки это два субъекта которые по-разному отвечают на вопрос о свободе воли и один субъект говорит свободы Воли нет.
А это значит, у меня нет никакой активности внутренней. Значит, все зависит от внешних обстоятельств. А они гибельны. И тогда, простите, зачем бороться?
Зачем? Она складывает лапки и тонет. А как поступает другая? Она говорит, свобода воли есть, и грубо говоря, что делать? Обстоятельства-то те же самые.
Единственное, что можно делать в этих обстоятельствах, это абсолютно без всякого смысла... продолжать двигать лапками, ну или что-то уже самое, проявлять собственную активность. Джеймс скажет, волевой поступок, строго говоря, бессмыслен.
Непонятно, какой смысл у этой активности. И тогда, как мы знаем, совершенно неожиданно для этого субъекта сметана сбивается в масло. Он что, заранее знал, что сметана собьется в масло?
Нет, он этого не знал. Но так произошло. И мы скажем, и кто из них прав? Как всегда говорим, в жизни каждый прав.
Прав и тот, и другой. Кто какое принял решение, такой и получил результат. Каждый оказался прав. Один утонул, значит свободы воли нет, а другой остался жив, и значит она есть.
Итак, мы говорили о жизни. А теперь вернемся к Декарту и поговорим о познании. А каковы же правила познания? Ведь у познания могут быть выделены различные цели, но общая цель познания это истина, это сущность, подлинная сущность вещей.
И когда мы о чем-то начинаем размышлять, то правила Становятся другими. В частности, здесь в познании решимость уже опасна. Почему? Потому что вы, скажем, имеете какую-то гипотезу.
И без всякой ее проверки делаете свой вывод. Мы часто читаем работы, особенно в популярной литературе, где человек еще и проблемы поставить не успел, а уже формулирует какой-то свой вывод. Он проявляет решимость.
Здесь она не нужна. Здесь решимость в познании это источник ошибок. И что же тогда является правилом познания? Декарт отвечает сомнение. Исследователь сомневается.
В чем? Строго говоря, говоря в пределе, во всем. Исследователь должен начать с нуля.
И Декарт начинает разговор, разговор с нами, он предлагает нам усомниться во всем. Вот мы пришли в какую-то науку и начинаем задавать вопросы. Вопрос первый. Кстати говоря, то, что я сейчас излагаю, это, конечно, не строгий пересказ работы Декарта.
начало философии и некоторых других, рассуждения о методе и так далее. Но пересказ является, конечно, не строгим. Задается первый вопрос.
Можно ли сомневаться в уже имеющихся знаниях? Мы в науку пришли, у этой науки есть опыт. Нам говорят, изучите этот опыт, овладейте знаниями. Мы спрашиваем, а может быть, стоит усомниться в этих знаниях?
или нет декарт отвечает конечно конечно мы вправе сомневаться в любом знание потому что это знание когда-то открыл человек а людям свойственно ошибаться мы можем усомниться в прошлых знаний задается следующий вопрос Можно ли сомневаться в истинности? Чувственных данных. Поясним. Чувственных данных.
Данных восприятия, ощущения, то, что нам дает переживание и так далее. Почему мы задаем такой вопрос? Вот почему. Потому что наука по Декарту всегда основана на опыте.
Изучать ведь можно то, и мы об этом говорили, изучать можно то, что можно проверять. А как проверять? На опыте.
А опыт на чем основан? На чувственных данных. И тогда мы спрашиваем, истинны ли чувственные данные? Мы сомневаемся.
Почему? А потому что есть масса иллюзий восприятия. Карандаш в стакане с водой выглядит изломанным, а на самом деле он прямой. И есть масса других иллюзий восприятия.
Органы чувств сплошь и рядом нас обманывают. Это ненадежный источник данных. И тогда мы спрашиваем дальше, мы задаем вопрос, который надо понять правильно. И надеюсь мы поймем правильно, потому что у нас слово существование стоит в кавычках. Мы задаем такой вопрос.
Можно ли сомневаться в существовании внешнего мира? Только слово существование вы можете пользоваться кавычками, можете не пользоваться, это уже все равно. Слово существование здесь имеет такое значение. Это существование для науки. несуществование в жизни если кто-то задаст вопрос существует ли внешний мир в жизни он рано или поздно окажется в клинике это понятно но здесь-то речь Если речь идет о науке, можно ли сомневаться в существовании внешнего мира?
Конечно. Потому что источником знаний о внешнем мире являются чувства, чувственные данные, а они могут нас обманывать. Значит и мир, который нас окружает, еще неизвестно существует или нет для науки. Вы знаете, Декарта немало обижали у нас в стране в 20 веке. Не будем упоминать кто, хотя этих персонажей вы знаете, и в старых учебниках по философии, которых вы, к счастью, уже и видеть не должны, наверное.
А может, должны, я не знаю. Они будут интересны для психолога через какое-то время в смысле анализа психики тех, кто это писал. были, например, такие.
Как это мир не существует? Что это нам такое утверждают? Почему это так?
Говорили там о графине, о стакане. Вот я сжимаю графин или стакан, или я задеваю об угол и ударяюсь об угол. Мне больно.
Как же мир не существует? Все это наивность, понимаем мы. Потому что человек говорит о жизни, а ему толкуют о познании.
А он это урожает. разницу, не понимает. И бог с ним. А мы пойдем дальше.
Так спрашивает Декарт несколько раз. Мы задали три вопроса, у него их больше. Но мы остановимся здесь и зададим основной вопрос.
А всё-таки что же существует? Если в одном сомневаемся, в другом, в третьем, а может быть и далее, в конце концов задаём вопрос. А что существует?
И Декарт отвечает. Когда мы сомневаемся... Что существует для нас только одно, то что мы сомневаемся.
Не сомненен только факт нашего сомнения. И мы, конечно, не думаем, что Декарт играет словами, хотя это звучит как-то в тологии. В чем сомневаемся, то и существует.
И тогда Декарт, вот здесь он уже не настаивает на термине сомнения, он расширяет этот термин и вводит термин сознание. Или сознаю. По латыни это звучит как...
Из уважения к философии, из уважения к Декарту поговорим на латыни, вернее не поговорим, а сейчас вспомним одну из базовых декартовых фраз. Сознаю. И Декарт произносит.
И то, что он произносит, есть базовое правило научного познания. Когито, эрго, сум. Когито......обычно переводят мыслью, следовательно, существу.
мыслю следовательно существую так переводят на русский правда сразу сделаем одно небольшое уточнение коги то Это не мыслю, это сознаю. И Декарт сразу определяет, что такое сознание. Это не только мысль. Это возможность что-то представить сознательно. Возможность что-то понять.
Может быть, даже понять при участии эмоциональной сферы. Что-то понять, что-то принять. Принять к исследованию, например.
Сознаю. А вот теперь более серьезный разговор. Фраза коги-то эрго-сум имеет массу значений.
У неё есть буквальный перевод, который нам, особенно когда мы психологи, нам он сразу приходит на ум, мы его как бы слышим, нам говорят мысль, уследовательно существую. Кто-то может подумать, что Декарт, ну, настолько... что он пытается кому-то доказать, что он существует, и говорит, я мыслю, значит, я существую.
Это, конечно, не так. Это философская фраза Декарт не говорит о жизни. Даже если эту фразу так понимать, применительно к человеку, то она вновь превращается в тавтологию.
Мыслю, а значит существую, как мыслящий. И всё. Но это точно так же.
Сомневаюсь, значит существую, как сомневающийся. Ну и что в этом особенно? Это обычная, даже как бы бытовая фраза, хотя она может иметь и высокий смысл, когда помыслить, подумать о чем-то. о чем-то рассуждать логично в неопределенной ситуации. Бывает, и это требует отваги.
Но мы-то с вами понимаем, что данная фраза ответ на другой вопрос. Это не ответ на вопрос, кто существует или не существует. Это ответ на вопрос, что можно изучать научно. Этот ответ не так-то просто увидеть. Точнее...
Осознать, понять. А ответ-то звучит на самом деле так. Посмотрите. Вот ответ на вопрос, что можно изучать научно. Что существует для науки?
Что сознаю, что могу представить сознательно? То и существует. то и могу изучать. Что могу представить сознательно, то и изучаю. Современный человек сказал бы, подставил бы под слово Когито, не просто сознаю, а скажем, строю модель, строю теоретическое представление, скажем, модель атома.
Простите, атом в жизни существует? Кто-нибудь видел атом? Нет.
А в науке он существует. Почему? Потому что есть представление о нем.
Мы формулируем еще один вывод на основе Декарта, и он более короткий. Сознание есть условие, в данном случае научного, познания. Сознание есть условие научного познания.
Вы знаете, этот пункт либо поймешь сразу, либо потом будешь долго думать и нет гарантии, что поймешь до конца. Мы записали главное, я хотел бы привести... Вести какой-то конкретный пример.
Причем пример из довольно острой области. Вы пока мне не задали такого вопроса, но я почему-то уверен, что рано или поздно он возникнет. И я бы хотел пойти навстречу этому. этому вопросу сам.
У того, кто поступает на факультет исследовательской научной психологии, всегда остается вопрос, простите, а парапсихология существует? Ответ под Экарту. Смотря где, смотря о чем мы говорим. Если в жизни, если вы встретились с человеком, который, например, летал на летающих тарелках, вы, наверное, не встречались, а я видел такого человека, то, поверьте, его невозможно переубедить в обратном.
Это факт его психической жизни. Этот факт нельзя проверить, это фантастический или какой-то иной, психиатрический, например, факт. Но это факт его жизни, и спорить с ним нельзя.
А в познании парапсихология существует или нет? Конечно, нет. Потому что эти явления нельзя проверить.
Кто-то скажет, пока нельзя проверить. Кто-то скажет, их можно проверить, например, в естественных науках. Физик будет замерять биополя и так далее.
Это его дело, дело физика. Но в психологии этого проверить нельзя. И поэтому для науки этого не существует. Знаете, был один человек.
Поверьте, очень хороший человек и мудрый ученый. Он работал вот здесь недалеко, в Малом институте психологии, в институте в то время Академии педагогических наук СССР. Занимался мышлением, занимался моделированием мышления и звали его... Вениамин Ноевич Пушкин. И вот Вениамин Ноевич Пушкин в конце своей жизни, сразу скажем так, потому что почему-то так случилось, что вскоре после своего увлечения он скончался.
Заболел и умер. Но это кстати. Не будем на этом останавливаться подробно. Он увлекся парапсихологией.
Экстрасенсорным восприятием. И так далее, и так далее. Телепатии, телекинезом.
Ну, увлекся человек, ставил эксперименты. То было время, когда подобные эксперименты были не в части, но... Директор института Василий Васильевич Давыдов в то время пошел на встречу.
Уважаемый человек, почему бы не поработать? Тот работал, а другой умер, и работа не была закончена. Книжка автора, названного Вениамина Новича Пушкина, существует.
Кто-то может ее почитать. Мне интересно, не это. Есть одна легенда. Практически анекдот о том, как подобный исследователь пришел на телевидение.
Обычно эти исследователи, вот они, помните, китайцы говорили, кто умен, кто умеет. хранить тайну а здесь вот нет возможности хранить тайну надо обязательно обо всем рассказать пришел давайте снимите вот про то что есть или кинез телепатия и так далее и предположим они беседуют с телережиссером об этом о возможности сделать такую программу или снять фильм и все отказывают говорит нет он режиссер почитал декарта говорит нет мы не будем тут вообще людей обманывать, для науки этого нет, а следовательно, это все в любом смысле фокусы. И тогда такой воодушевленный энтузиаст пишет, говорит, положим там между ними какой-то предмет, скажем, пепельница.
И он говорит, вот я сейчас что-то сделаю, он смотрит на эту пепельницу, она движется к режиссеру и говорит, вот, эти факты есть. И тогда режиссер говорит, да, но науки их нет. И спокойно ставит пепельницу на место. Пустили, да?
Ставит. Этот материал, несомненно, интересен, и о нем можно говорить долго. И тогда я приведу еще один пример.
обстоятельства складывались так что последние годы своей работы я часто читал лекции в разных городах россии вот есть такой городок нижневартовск западной сибири и там я читал подобные лекции тоже Стоял на сцене, сидело много народу в зале. И лекции в других местах читаются почти целый день. Дело идет быстро.
И вот я вдруг почувствовал, а честно говоря, мне не было так принципиально. кому именно я читал, потому что общая психология, по моему глубокому убеждению, не вредна любому человеку до всякой специализации. И вот когда подобным образом было сказано о парапсихологии, вдруг выяснилось, что более половины сидящих в зале это местные биоэнергетики. И разумеется, они как-то отнеслись ко мне с большим... недовольством тогда мне пришлось сойти со сцены стульчик взять и минут десять так сказать спокойно а на самом деле очень эмоционально наверное для каждого поговорить и прийти к какому-то выводу 10 минут у нас сейчас на это нет я скажу как нам удалось найти общее решение и даже в каком-то смысле понять друг друга во всяком случае беззлобно оставить этот вопрос.
Было сказано так. Ну вот простите, вы живете в городе нефтяников. По образованию вы, наверное, химики. Химия это естественная, ну достаточно большой история и строгая наука, так же как физика. Будете ли вы говорить с человеком, который придет к вам и скажет, я представитель парахимии.
То есть что-то такое, пара это что-то около. Я вот занимаюсь околохимическими вещами. Или придет какой-нибудь парафизик, я занимаюсь парафизическими вещами. Он скажет, ну иди, милый, занимайся. Здесь тебе не место.
А почему же тогда парапсихология, что наука, мол, молодая, и на как таком еще зеленом деревце появляется что-то вредное, появляется то, что может эту науку погубить. Но этого я им не говорил. Это я сказал вам. А с ними мы договорились так.
Мы сказали, простите, но все вот это вот общение с высшим... Разумом, или у них еще есть такой какой-то термин, считывание информации. Все в порядке, все схвачено, информация считана.
Кто президентом будет, все знаем. Это их проблемы, Бог с ними. Может быть, все это очень важно. Очень важно для жизни, может быть, это самое важное. Пусть так.
Это самое важное для вас. Но только простите, тогда слово должно смениться. Когда исчезнет слово парапсихология, этот странный, никому не нужный, вредный термин, и возникнет какое-то другое слово, какое я не знаю.
Но это должно быть разумное слово, осмысленное слово, как логос у греков. Вот когда возникнет такое слово, то есть, грубо говоря, я ведь схитрил, когда возникнет понятие об этом, тогда... поговорим о понятии об этом повторим по декор просто нет ведь сознание мышление и так далее имеет свои единицы представление объекта и понятия о нем и тогда мы надеюсь поняли главное познавать можно то что можно представить понятий на Познавать можно то, что можно представить в понятиях, а значит рассуждать об этом можно и нужно логически. Сумел это сделать, можешь строить науку. Задаем важный вопрос.
Вот теперь уже задаем тот вопрос, который стоит в названии. А сознание существует для науки? Сознание можно изучать? Вот это вот Когито, это сознание, его можно изучать?
Спросим у Декарта. И не обидимся на него, когда он нам ответит. Ну давайте он ответит. не сразу он пояснит так сознание целостно да ведь слово сознание сегодня для нас это то же самое что душа для древних греков а помните душа не имеет частей А мы здесь эту душу свою, свое сознание вложили в существование того, что мы изучаем. Мы использовали свое сознание для определения какого-то предмета.
Например, предмета в физике, в химии, в любой науке. Любой человек, который занимается наукой, конечно, пользуется своим сознанием. Для чего? Для исследования.
Ну и тогда вот здесь немножко, может быть, у кого-то чуть-чуть извинки поскрепят, ничего страшного. Сознание целостно? Целостно. Его вложили, целостное сознание вложили в какую-то науку. Что осталось?
Ничего. если сознание целостно простите если бы у человека было два сознания то с помощью одного он мог бы изучать другое правда а если сознание целостно То простите, один философ любил говорить так, то нельзя же как барон Мюнхгаузен взять себя за косичку и вытащить из болота. Сознание как предмета науки не существует, отвечает Декарт.
Сознания как предмета науки нет. Нельзя построить теорию сознания. Современный философ, который писал уже в нашем веке, сравнил теорию сознания с теорией смерти. Вот давайте попробуем подумать. Кто-то сказал, я хочу построить науку о смерти, я хочу построить теорию смерти.
Наука должна быть эмпирической, для того, чтобы построить теорию смерти, надо умереть. А когда умер, некому строить теорию смерти. То же самое с сознанием.
То же самое с сознанием. Его нельзя использовать два раза. Один раз его использовали для построения естественных наук, и никакой науки о сознании быть не может. Кому-то это обидно. Подождите обижаться на Декарта.
Мы сейчас остановимся более подробно на этом положении. Мы можем сказать еще и так, чисто логически, да, вот здесь очень важно пытаться... И не бояться результатов мысли.
Нельзя изучать условия того, с помощью чего ты познаешь. Ты уже познаешь, используешь эти условия, и как же строить можно науку о них? Это противоречие.
Логическое противоречие. Это всё равно, что действительно повторимся вытаскивать себя из болота. Можно назвать и по-другому.
Это вечный двигатель. Я не останавливаюсь на физике, но каждому известно и каждый может понять до конца, почему нельзя построить вечный двигатель. Так вот, наука о сознании для Декарта это аналог вечного двигателя.
Это все равно, что наука о свободе воли, или не знаю там, наука о творчестве. Хотя мы знаем, что многие люди сегодня создают подобные науки, но это уже другой вопрос. Мы знаем, что это не науки. Тогда давайте привлечем для понимания этого важного пункта еще одного философа. Этот философ жил позже Декарта, но был тесно связан с ним.
Это немец Эммануил Кант. Эммануил Кант. И поскольку мы все-таки говорим о Декарте, я о Канте скажу совсем немного, очень аккуратно, чуть-чуть. Кант говорит, что можно познавать.
Вот мы познаем вещи. Что такое вещи? Вещь, во-первых, нам является.
Или скажем, мы ее воспринимаем, она дана нам в восприятии, в психических явлениях. Значит, любую вещь можно познавать как явление. Можно исследовать эти явления.
И переходить от явления к сущности. Явление это то, что мы видим. Сущность бывает невидимой.
И, конечно, нужно иметь понятие и так далее, и так далее. Это все ясно. Но, говорит Декарт, простите, Кант, ну оговорка тут правильная. Потому что говорят они на разных языках, но имеют в виду сходные важные вещи. Канн говорит, а есть вещи сами по себе.
Иногда переводят вещь в себе. Что значит вещь в себе? Это значит то в какой-то вещи, что я представить себе, понять, взять понятие мне могу.
Я не могу. Пока построить такое понятие. Есть вещи как явление, а есть вещи сами по себе.
После этого Кант произносит. Для него это просто то же самое, что все предыдущее. Это даже не вывод. Это как бы пересказ все того же самого. Он говорит, вещь в себе неопознаваема.
Простите, огрубим Канта, скажем то же самое на таком вообще житейском языке. Не познавайте того, чего не понимаете. Не надо познавать того, о чем у вас нет понятия. Вы ошибетесь, вы создадите массу вредных мифов и так далее.
Не надо. Вот о чем говорит Кант. И опять были в нашей стране такие веселые люди, которые говорили, вот опять Канта обижали, им жить не быть, кого им грязью замазать. Канта-гностик, как это так все, то есть нельзя...
...вещь в себе. Что же значит познание ограничено, говорили они? А как же пионерский киножурнал «Хочу всё знать»? Тут уже надо было доктора Зигмунда пригласить и сказать, что «хочу всё знать» это типичный невротический симптом. Кант говорит, ну не надо всё знать, потому что это невозможно, есть границы.
И мы эту границу, надеюсь, почувствовали. А вот теперь скажем так. Вот теперь вернемся к Декарту и скажем о нем.
Науки осознаний быть не может. А управлять своим поведением, а значит и своей психикой, можно и нужно. Не надо строить науку о сознании, говорит Декарт.
Но можно и необходимо создавать средства, создавать искусство управления психикой. И тогда я привожу пример, потому что всё то, что сейчас сказано, может быть выводом из... этого примера.
У Декарта есть, собственно, психологическая работа. Казалось бы, странно, он говорит, психология невозможна, а сам психологическую работу пишет. Эта работа называется «Страсти души».
Кто-то, наверное, знает, что данная работа «Страсти души» содержит термин «рефлекс». Термин «рефлекс», философский термин Декарта, затем был использован в физиологии Сеченова и Павлова. И именно поэтому иногда, я не знаю, считали ли так Сеченов и Павлов, но их последователи часто считают, что работа страсти души это работа по физиологии. Что это, ну вот, некий предшественник теории условных рефлексов. Я скажу даже больше.
В самое черное время, в 20 веке в нашей стране, для психологии, это конец 40-х, когда проводились так называемые Павловские сессии, Иван Петрович Павлов к этому никакого отношения не был. не имел, не имел он к тому времени уже, его не было в живых. Сессии были, и общее назначение этих сессий таково, свободы воли нет, ее нет и не может быть.
быть никогда, никакой психологии нет, есть одна физиология. Хотя слово психология при этом сохраняется. Поэтому у людей начинают, так сказать, мозги сдвигаться на бекрень. Берешь учебник по психологии в то время, а там одна физиология, одни условные рефлексы.
Так вот к чему я это говорю. Время-то тяжелое было, послевоенное. Но в 1950 году не пожалели...
денег издали декарта и собственно говоря издали ради того чтобы издать работу страсти души вот посмотрите вы думаете что только мы говорим о рефлексах и так далее об отсутствии свободы воли об этом декарт еще говорит а декарт он такой там его не поймешь материалист он идеалист или в общем такой западный философ вам тоже это говорит Издали работу страсти души, но, как мы догадываемся, ее издали не полностью. Не в том смысле, что ее там разрезали ножницами на куски, для того, чтобы отрезать ненужное, надо еще много подумать. Там просто взяли и убрали предисловие Декарта. Убрали то, без чего его работу нельзя понять правильно. Работа Декарта не является научной.
Работа Декарта «Страсти души» это не научное исследование. Это развернутое послание, это письмо. Это письмо.
Его другу, его недавней воспитаннице, дочери французского короля, принцессе Элизабет. Вот вся эта работа, это письмо недавнему подростку. Недавней девочке-подростку, сейчас молодой женщине. И чему посвящено это письмо?
Декарт был воспитанником дочери короля. И он должен был развернуто пояснить недавнему подростку, как управлять своими страстями души. Потому что королевской дочери это необходимо. Но это, вообще-то говоря, желательно и всем бы, а уж королевской дочери заведомо. Хорошо.
Так как же управлять страстями души? И как понять работу Декарта? Мне трудно сейчас, конечно, сказать об этом ясно до конца. Я скажу лишь своими словами.
Он рассуждает примерно так. Он говорит, ну вот знаете, то, что нам кажется страстями души, это ведь по сути дела, как он выражается, гримасы нашего тела. Ведь вот те переживания, которые есть у подростка, ну не знаю, там, связанные с каким-то периодом его жизни, связанным с его физическим здоровьем и так далее, они проникают в душу. Они проникают в душу, а на самом деле это всего лишь телесные состояния.
И тогда он говорит, посмотрите, телесные состояния. Значит, каждый из нас, это не только личность, это не только человек, обладающий сознанием, душой и так далее, это еще и просто природный организм. Этим организмом, говорит Декарт, следует научиться управлять.
Он обращается к дочери короля и говорит, посмотрите на зверей в цирке, на дрессированных зверей. Нашлись люди, которые сумели укротить природу даже этих диких зверей. Так ну, человек...
может тем самым сам укротить, преобразовать свою собственную природу. И для этого он даёт средства. Какие?
Ну вот здесь уже можно говорить очень долго. Эти средства и есть то, что сочли в какой-то такой истории физиологии. Он говорит, а вот теперь представим этого зверька, который есть в каждом из нас.
Он говорит... Вот он его рисует, вот он говорит, что человек состоит из трубочек, по трубочкам бегают животные духи, вот они сцепляются и возникает некая страсть души. Что это такое? Это что, научные понятия? Нет.
Это психотехнические средства управления поведением. Это средство управления собой. Вот человеку как бы дают возможность посмотреть.
Представь себя таким образом и попробуй управлять собой. А почему зверька, кстати говоря? И даже дикого зверька, скажем, разъяренное животное. Это не тайна для современного психолога. Известный нам психолог Карл Юнг утверждал, а он имел богатую практику, утверждал, что так называемая тень, природная страсть, природная страсть подростка, символически представлена.
как разъяренное животное Символическое представление тени неукрощенной страсти это разъяренный зверь. Дотошные американцы проверяли Юнга. Они изучали сны, сновидения подростков. И установили, что действительно самое частое сновидение у подростков это разъяренное животное. И в этом смысле, между прочим.
Как относиться к фильмам ужасов? Кто-то дистанцируется от этих фильмов, кто-то напротив любит их смотреть и так далее, и так далее. Но в общем виде мы понимаем, что это тоже, как и работа страсти души, ничто иное, как средство... Возможное средство. Овладение своим поведением.
Это возможное средство овладеть своими страстями. Зверь пугает? Пугает.
Смотрись в него. Наберись отваги. И скажи, это только тело, только страсть. Даже Декарт замечает, не страсть души, а гримаса тела.
И если это нам понятно... то я позволю привести себе один пример, к которому каждый отнесется так, как захочет. Поскольку, заметим, сейчас мы говорим о жизни, мы говорим о возможности об искусстве управлять собой, а не о познании.
О познании мы сказали, там сознание изучать нельзя. Знаете, есть удивительный автор. Он и поэт, но в основном известен как новеллист.
Это Эдгар По. Вот возьмем книгу Эдгара По, а такая книга есть, она, скажем, издана в литературных памятниках. И книга называется «Полное собрание рассказов», «Полное собрание новелл». Эдгара По.
Начнем эту книгу читать и вдруг увидим. Там как бы сменяют друг друга два типа новелл. И те, и другие фантастические новеллы. Но одни новеллы это то, что сегодня назвали бы такой черной фантастикой.
Там как раз полно разъяренных зверей и так далее, и так далее. Это новеллы о тени по юнгу. а другие новеллы это как бы Может быть не собственно научно-фантастическая литература, но что-то близкое к ней. Такой Эдгар По может считаться в этом смысле предшественником научной фантастики. Там идет речь о каком-то изобретении, причем масса цифр, каких-то формул и так далее.
И как правило, одни люди любят черные новеллы, а другие научную фантастику. А мы психологи, мы знаем, не надо рассматривать человека по частям. Надо взять его как целое. Попробуем сопоставить эти новеллы. И вдруг поймем.
Если поймем. Ну мы-то с вами, надеюсь, поймем. Впрочем, не знаю, сейчас посмотрим.
Что это связано между собой. Первые вот эти звери черные, это те самые страсти души, которые, положим, посещали автора. А вот эти бесконечные машины, подводные машины, воздушные машины и так далее, и так далее, это что? Это украшенные звери. смотрелся в собственную страсть и понял это всего лишь механизм и даже простите очень полезный механизм из него можно сделать не знаю там экскаватор например посмотрите на технику как бы говорит нам от гарпа которая нас окружает так это же зверьки Как правило, это насекомые.
Забегая в четвертую тему, скажем, что это самая первая элементарная стадия развития психики. Насекомые. А сейчас уже есть и самообучающиеся машины.
Это будет вторая стадия. вторая стадия развития психики животных. Вот видите, как интересно.
И, кстати говоря, знаменитые бунты против машин. Не будем останавливаться на экономических деталях этих бунтов. Мы не экономисты, мы психологи. Мы скажем, бунт против машин, это что такое? Это когда машина...
Вновь воспринимается как разъярённый зверь, который начинает меня там всячески кусать и не давать мне покоя. И, возвращаясь к фильмам ужасов, это, наверное, самый такой близкий для большинства из нас материал, ведь там же тоже есть не просто звери, там есть и технически оформленные звери, страшные звери. И это, по сути дела, тоже средство тренинга, средство психотехники, психотерапии. Итак, мы делаем вывод, прощаясь с Декартом. Декарт одновременно и философ, и психолог.
который отрицает возможность науки осознаний, но он же, оставаясь философом, является воспитателем, психотерапевтом. И нужно в Декарте, в его работах, различать то и другое, чтобы понять его правильно. Но теперь мы оставляем психотерапевтическую...
сторону и возвращаемся к нашему основному вопросу к исследовательской психологии так что же как же так вышло что сознание стало предметом науки ведь декарт сказал нельзя и тогда нам нужен другой философ И нам нужен другой вопрос, и вообще-то говоря, нам нужен и другой человек. Нам нужен не просто человек, а человек, обладающий какими-то способностями, особыми способностями. И тогда психология возможна.
Подумаем. Рядом с Декартом, точнее как бы вслед за Декартом, Мы обращаемся, фраза Коги Т. Эргосум остается без изменения. Но английский философ Джон Локк, к которому мы теперь обращаемся, так сказать, меняет вопрос.
Он рассуждает уже много позже Декарта, вслед за Декартом, не всегда верно критикует его, но мы оставим теперь философские рассуждения, приблизимся к психологии. Локк задает такой вопрос. Не что можно изучать научно. Он говорит о развитии сознания и говорит так.
Каковы источники сознательных идей? У него другой вопрос. Не тот фундаментальный, а уже рабочий вопрос.
Сознание есть, как оно развивается? Каковы источники сознательных идей? Или грубее, откуда берутся идеи? Вот откуда берутся мысли? Он говорит, есть два вида и, соответственно, два источника сознательных идей.
Первый источник это внешний мир. И результаты наших восприятий, наших переживаний, наших внешних впечатлений это идеи первого рода. Как сказал бы Бунд, мы уже знаем, как он сказал бы, это будут объективные элементы сознания.
Потому что они идут от объекта. А есть и второй вид идей, говорит Локк. И его источник, здесь цитируется Локк буквально, источник этих идей есть внутренняя деятельность ума.
Внутренняя деятельность ума. которую мы с вами уже упоминали и даже в самом начале. Возможность дать отчет о себе, внутренняя деятельность ума, возможность дать отчет о своих состояниях. Новую способность Локк назвал рефлексия. Рефлексия, то есть способность отражать себя.
Итак, есть два вида сознательных идей. Первые это впечатление о мире, и вторые идеи это результаты рефлексии. Ну а теперь что произошло? Кто внимателен, а большинство из нас, конечно, внимательны, тот уже догадался.
Возникло что-то важное. Возникло то, что необходимо было нам, психологам, а точнее, Вильгельму Вунту. Возникло два сознания. Посмотрите, ну я говорю условно, конечно, два сознания, два вида идей.
Еще раз, внешние впечатления и результаты рефлексии. И тогда делаем вывод. С помощью рефлексии теперь можно познавать, изучать идеи первого вида.
Рефлексию можно развить и сделать методом науки, методом сбора данных. Ребенок обладает рефлексией? Конечно нет.
Взрослый обладает? Далеко не каждый. Рефлексии нужно обучать, рефлексию нужно развивать и так далее, и так далее. Но значит можно. посмотрите как да не обидится на нас декарт он сказал коги то и аргосум а теперь у нас есть рефлексия и мы скажем раз есть рефлексия значит можно изучать значит существует для науки сознания если есть рефлексия Значит, можно изучать сознание.
Сразу же добавим. Всё сознание? Нет.
Не всё. А только то, которое отражается путём рефлексии. Сейчас будет...
Положение, требующее аккуратности. На будущем экзамене подобный вопрос, это вопрос на пятерку. А, как правило, пятерка требует строгости и аккуратности. Лок сказал, с помощью рефлексии отражаем идеи первого рода, внешние впечатления.
А вунд... Которому мы вот уже подошли. Дополню, что с помощью рефлексии пусть вунт скажет словами логко.
У нас все-таки учебная лекция, а не научная статья. Мы знаем, что вунта будет другое слово. Но пусть вунт скажет словами логко.
С помощью рефлексии можно познавать не только внешние впечатления, не только объективные элементы сознания, но и субъективные. У Локка два вида идей, грубо говоря, внешние и внутренние. Аугунта с помощью рефлексии можно познавать как внешнее, так и внутреннее, как объективное, так и субъективное, как ощущение, так и чувство. Мы помним, есть объективные элементы ощущения и субъективные чувства, и то и другое подвластно. Если подвластно, если человек обладает такой способностью, то и другое подвластно рефлексии.
Ну а теперь настала пора перейти к Вунту и заменить термин. У Вунта термин не рефлексия. У Вунта уже известный нам термин интроспект.
Интроспекция. Интроспекция, всматривание внутрь. Но мы уже сказали, что там внутри могут быть результаты и внешних впечатлений.
Всматривание в себя. И тогда мы понимаем и делаем вывод по первому вопросу такой, что научная психология могла возникнуть лишь потому, что ее испытуемые обладали способностью к интроспекции. Можно было бы подумать, что вот она возникла неизвестно откуда.
Что любой человек может теперь быть испытуемым для психолога. Ничего подобного. Первая наука, это наука об избранных. А тех, кто может дать отчет о себе, интроспективный отчет, а это, как мы узнаем, во многом отличается от того, что мы можем сказать о себе. Мы спокойно скажем, интроспекцией, в смысле Вунта или его учеников, никто из нас, конечно, включая и меня, не обладает.
Это... Это изощрённая техника выделять элементы сознания. Мы об этом поговорим подробнее, но уже сейчас. Но уже сейчас, скажем, выделять каждое впечатление, описать каждый аспект своего переживания, причём элементарного, на которое мы и внимания-то подчас не обращаем.
Ну и тогда скажем еще одно, добавляя сюда. Оказывается, что первые психологи не только должны были, ну так сказать, создать себе испытуемого, воспитать в него интроспекцию и рефлексию. Кстати, именно поэтому подчас сами исследователи были и испытуемыми.
Так проще у себя развить рефлексию, интроспекцию и себя изучать. Это было и у Гунта, и у многих его последователей. А вот теперь скажем еще одну вещь. И поэтому первая психология полностью доверяла своим испытуемым.
Полное доверие отчету. Если вы не будете доверять своему испытуемому, то наука... Теперь назовем его классическая наука о сознании, классическая психология о сознании. Была бы невозможна.
А она оказалась возможной, и мы переходим к ней. Второй вопрос. Который мы сегодня тоже сформулируем и лишь войдем в него.
Подготовим ответ. Пять минут осталось. Второй вопрос. Классическая наука о сознании.
Классическая наука о сознании. Двоеточие. Факты и понятия. Классическая наука о сознании.
Факты и понятия. Точка. Структура сознания и его свойства.
Структура сознания и его свойства. Точка. Различие представлений о сознании. Различие представлений о сознании.
Точка. И, наконец, возможности и ограничения. Метода интроспекции. Возможности и ограничения метода интроспекции. А вот теперь закончим сегодняшнюю лекцию как бы коротким визитом.
Введением в следующий вопрос. Вспомним о том, что первым прибором для изучения сознания был метроном. И помним первый результат. Слушаем метроном. И фиксируем, вслед за вунтом, естественное свойство сознания, его ритмичность.
Мы слышим определенный ритм. Это мы знаем. А теперь добавим что-то важное. Ритмичность в более широком смысле значит организованность впечатлений. Ритмичность воспринимаемых ударов метронома означает организованность, но в данном случае внешних впечатлений.
Организованность впечатлений или по-другому связность этих впечатлений. Мы вслед за вунтом делаем существенный вывод. Если сознание можно изучать с помощью интроспекции, то значит у Вунта есть его модель. Мы же знаем, изучать можно только то...
Что можно представить? Значит, сознание вунд как-то представлял, в виде какой-то модели. Отвечаем, что это за модель.
Сознание ритмично, организованно, впечатления связаны. Значит, сознание можно представить как структуру. Структуру, напоминающую поле зрения.
Вот мы смотрим на мир и видим поле зрения. Её можно изобразить в структуре как окружность. И в этой окружности есть, конечно, периферия, как у поля зрения.
Есть центр. Центр и будет назван фокус сознания. Вот основа модели Вунта.
Структура сознания, где есть центр или фокус и периферия. Ну и одно еще маленькое замечание. Структура сознания напоминает поле зрения, но не только. Структура сознания еще и напоминает модель структуры сознания. Сознание как структура.
Эта модель напоминает сетчатку глаза. Ведь на сетчатке глаза тоже есть своя центральная точка и есть периферия. А сетчатка глаза это физиологический орган.
Поэтому, вы знаете, бывают узоры в судьбе каждого, бывают узоры и в создании психологии. Вот та психология, которая в создании психологии, она не только в создании психологии, но и в создании психологии. Психология, в которую мы уже немножко вошли, первая психология вунта в данном варианте, она называется физиологическая психология. Кто-то может подумать, что вунт-физиолог, это не так. Ну, так случилось.
Почему физиологическое? А потому, что модель сознания напоминает физиологический орган. И всё. А вот дальше, а дальше мы посмотрим, что если сознание это структура, и она состоит из элементов, то можно, простите, ставить уже много исследовательских вопросов. Можно ставить вопросы типа «Сколько элементов вмещает структура?
» Различны ли эти элементы? То есть продолжать выделять свойства сознания и описывать, точнее, пользуясь этой моделью, описывать характеристики элементов сознания. К этому мы и приступим в следующий раз. Спасибо за внимание.